уже почти все готово. — зубов у нее было тоже мало и потому я с трудом разобрал что она сказала. Она обняла и проводила вовнутрь. Теплый воздух, словно спасительный эликсир, начал обжигать замерзшие конечности. Только сейчас я понял, что почти не чувствую пальцев ног.

Комната была небольшая, размером с придорожный ларек. Несмотря на небольшие размеры, там помещалось кровать с железными изголовьями и продавленной сеткой, диван, разложенный еще с незапамятных времен, и застеленный тогда же. Стол, приткнутый между ними, он был накрыт скатеркой, засаленной с правой стороны, где сидел Петр Ефимыч. Они с легкостью сидели на своих спальных местах, доставая до стола. Для меня был выделен, парадный табурет. Видно было, что частенько о правую ножку гасят окурки, но из-за накинутого полотенца, грязи на сиденье не было видно. В правой стороне комнаты через небольшое расстояние от дивана, там мог пройти лишь один человек, и то боком, стояла та самая печка, что выводила свое сопло наружу. А почти сразу за дверью располагался шифанер-сервант. Он занимал почти все пространство, оставив место под тазик, который по всей видимости стоял на табуретке, на которою я присел.

Крепкий запах, дешевого табака, и кислой капусты ударял в нос, не давая прийти в себя. В комнате было довольно светло несмотря на то, что окна были заклеены газетами и пропенены монтажной пеной по краям. Наледь проступала и через газеты, образуя корку льда на окне. Это было единственный источник холода, оставленный, что бы ни угореть от буржуйки.

Стол был небольшой, как и сама комната, но мы отлично уместились втроем. После беглого обзора комнаты я посмотрел на стол и увидел трехлитровую банку квашеной капусты и кастрюлю с макаронами, которые парили, создавая большой столб вокруг стола. Масло еще не полностью растопилось, и лежало в центре кастрюли, на макаронах в рогалик.

Схватив мою тарелку бабуля выложила половину всего содержимого, мне стало жутко неудобно, что я отнял их скудный, но не меняющий своего смысла ужин.

— Кушай, милок, рыбу что вы поймали с Перушкой, мы завтра на обед отведаем. Я баба Тая! — Весело тараторила бабуся, накладывая порцию Петру Ефимовичу.

Ноющая резь в груди заполнило всего меня. Мне кусок в горло не лез. А баба Тая и дед Петька, улыбаясь, смотрели на меня, как на что-то диковинное. Будто я был подарок судьбы.

— Семеро одного не ждут — весело сказал дед Петр, начал было уплетать капусту из банки, но кара настигла его на полпути.

— Гостю предложи, а потом и сам ешь. — банка была отнята и мне досталась смачная порция капусты, её кислый запах, казался таким родным от такой широты души хозяев.

Они еще немного поспорили весело так, будто сидели где то далеко, в теплой уютной квартире, с отоплением, ели сытные блюда, мясо, хотя бы. Но знаете что, реальность меняла цвет от их веселых речей и я сам не заметил, как сидел с широченной улыбкой, уплетая самое вкусное, что я пробовал, горячие вкусные, немного склизкие макароны.

— Очень вкусно, я давно не ел ничего такого. Спасибо Вам, за то, что обогрели, накормили! — я говорил очень искренне, даже чуть слезу не пустил. Двое незнакомых мне еще пару часов людей стали самыми родными за такой короткий срок.

— Кушай, кушай, милок. Лис в овечьей шкуре, видел дед, какие комплементы мне отпускает, следи за ним, а то уйду от тебя к молодому орлу! — теплая улыбка озарила лицо бабы Таи.

— Я хоть на рыбалку в волю нахожусь.- ответил дед Петр с натугой захохотав.

Они весело посмеялись. Вечер мы провели в веселых разговорах. Когда время пришло спать, меня уложили вместе с дедом Петей, диван был не особо широкий, потому мы лежали спина к спине. Храп стоял знатный, за всю ночь я поспал всего пару часов, и то потому, что уже просто отключался. Утром я проснулся от того, что вокруг была суета, дед топил буржуйку, не вставая с дивана, просто подкидывая щепы в топку, а баба Тая чистила рыбу.

— Сколько до ближайшего города или деревни? — спросил Дейв, натягивая ботинки.

— Тридцать километров, только сегодня туда ехать не стоит, пурга на улице. Сегодня из дома лучше не выходить. У нас тут все есть. И еда и тепло, воду мы можем и из снега натопить. — потягиваясь сказал дед Петя.

— А на чем добираетесь вы до деревни?

— Снегоход у нас есть. Это еще с лучших времен осталось. Когда весь этот дом был полон жизни, а не как выбросившийся на берег кит.- Дед Петя потер виновато затылок.

Нужно было, как то провести время, пока буря не уляжется и я стал расспрашивать двух супругов о том, что было раньше в этом доме и в этих краях.

— Сорок лет назад, я вернувшись из армии и женившись на Таечке, решил заняться тем, что бы ловить рыбу и продавать её в ближайших деревнях и городках. Денег у меня не было, потому делали все сами, своими руками. Собрав молодых парней и их семьи. Мы нашли место которое было близко к дороге и недалеко от реки и озера, сколотили за короткое лето барак, возили все телегами и лошадьми, иногда удавалось вырвать и грузовичок из колхоза.

— Дружно жили, хорошо здесь тихо, а природа какая — добавила баба Тая, ставя кастрюлю на печь.

— Смастерили лодки, сети, морды и начали ловить, строго тогда с этим было, впрочем как и сейчас, но нас обходило стороной. Весь улов мы продавали на ближайших рынках. Через пару лет смогли взять лодки побольше и транспорт появился, что бы свежую рыбу возить. Жили мы хорошо, не сказать, что зажиточно, но на жизнь хватало. Стали появятся дети и несколько семей уехало, что бы дать детям образование и должный уход. Шло время, и наши дети подросли, уехали, женились, родили внуков. Хотели перевезти нас, но мы наотрез отказались, так уж нам полюбилась и эта старая развалина и места и образ жизни. И вот в 90-х стало как то туго, дети справились хорошо, мы еще торговали тогда, денег было не особо много, но мы помогали, чем могли. Да вот последние жители уехали отсюда лет пятнадцать назад. А кто просто помер. Рыба наша никому не нужна стала, полицейские катера сети отбирали, выписывали штрафы, так мы и остались с одними удочками. Главное детей сумели в жизнь вывести. Один в Москве инженером, а младшенькая, в Киеве с мужем живет. Внуков много, да только видим мы их редко, а уезжать уже сил нет.

— И как вы здесь со всем справляетесь?

— Как и раньше, в войну у людей и еды то не было и очага теплого, а у нас целый дворец, да еще и пенсия по старости. Мы её не снимаем, откладываем. Детям, как помрем достанется. А сами еще умудряемся рыбой торговать. Да туристов нет-нет да катаю по озеру. Все, какой-никакой, а заработок.

— Вот зима закончится, опять займусь.

Положение этих людей было довольно плачевным, если посмотреть со стороны, но только стержень, который в них был, не сломлен ни тем, что они остались одни и помощи ждать неоткуда, они всю жизнь так прожили, так еще и умудрялись высылать деньги детям, которые из-за житейской рутины навещали своих стариков крайне редко и не на долго.

Вопрос на миллион

Рюкзак я припрятал до лучших времен в сарае, за кучей досок и металлолома.

Прожил я у них около месяца, заготовил множество дров и засолили несколько бочек рыбы, а в свободное время облачившись в дедов тулуп выходил на прогулку по заснеженным дорогам тайги. Красота в это время года неописуемая, особенно в рассветное время, снег искрится, переливается, мороз сковывает волосы в носу, и громко хрусти под ногами, как разбитая люстра. Ветра особо не было и потому мороз потихоньку, легко касаясь лица оставлял румяные щеки, было так тихо, снег небольшими охапками слетал с деревьев, кода кто то